astarta | Михаил Шишкин "Венерин волос"

К прозе Шишкина надо привыкнуть: повествование идет сплошным потоком, несвязанными предложениями, а отдельные фразы достойны городского шизофреника - начало, середина и конец в них от разных людей, и каждый перебивает друг друга точеным изящным слогом. Из этого хора, калейдоскопа разноцветных стеклышек неожиданно складываются картинки - почти всегда без начала и конца, но цельные истории. Увлекаешься разглядыванием повестования, всей кожей предчувствуя нехорошее, и вот тебе удар поддых - смерть ребенка, конец любви, насилие, жестокость, искалеченная жизнь. И об этом мог написать этот большеглазый улыбчивый человек? Ужасное подозрение в манипуляции отступает только перед признанием того, что автор, безусловно, талантливый стилист, и если так трогает книжное несчастье - значит, ты стал одним из героев книги.
Во "Взятии Измаила" ясно чувствовались чеховские и бунинские нотки. "Венерин волос" с одной стороны его продолжение - девушка Франческа становится Изольдой без Тристана, а сын, чье рождение завершило букеровский роман, вместе с нами становится свидетелем развода родителей. Но постойте - тот ли это мальчик? Есть ли простота и ясность в запутанных историях? И возможны ли в жизни неизменные простота и ясность?
Одна из сквозных линий нового романа - вымышленные дневники Изабеллы Юрьевой, еще одного реального персонажа после присутствующего в романе автора. Женщина, которая еще в раннем детстве загадала для себя благополучия. Она практически всю жизнь будет жить в достатке, но благополучие - это не есть счастье. За благополучием бегут в обетованную Европу граждане бывшего СССР, и на пути в этот рай стоит Петр, Петер Фишер (еще один настоящий, реальный человек - сотрудник депертамента, работающего с требующими убежища). Соискатели исповедуются - не в грехах, а в собственной жизни. И опять бормочущий хор, где не разобрать, кто что говорит, и где правда, а где выдумка. А что такое выдумка?

Пусть говорящие фиктивны, но говоримое реально. Правда есть только там, где ее скрывают. Хорошо, люди не настоящие, но истории, истории-то настоящие! Просто насиловали в том детдоме не этого губастого, так другого. И рассказ о сгоревшем брате и убитой матери тот парень из Литвы от кого-то слышал. Какая разница, с кем это было? Это всегда будет верняком. Люди здесь ни при чем, это истории бывают настоящие и не настоящие. Просто нужно рассказать настоящую историю. Все как было. И ничего не придумывать. Мы есть то, что мы говорим. Свежеструганая судьба набита никому не нужными людьми, как ковчег, все остальное — хлябь. Мы станем тем, что будет занесено в протокол. Словами.

Прочитать роман можно здесь