(no subject)

[astarta]

Ничего нового в этих словах, но (становлюсь сентиментальной) прочитала это в финале книги и заплакала.

"По словам Пастернака, <...> Маяковского “стали вводить принудительно, как картофель при Екатерине”. Это стало, прибавил он, “его второй смертью. В ней он неповинен”. Под второй смертью Маяковского Пастернак имел в виду то, что положение первого поэта Советского Союза повлекло за собой обязательное очищение его биографии в соответствии с нормами социалистического реализма; он перестал быть живым поэтом, стал памятником, именем которого называли города, улицы и площади. <...>
Канонизация привела к тому, что Маяковского стали печатать массовыми тиражами, но за исключением академических изданий выбор был весьма тенденциозным: главное внимание уделялось политически корректным произведениям, тогда как ранние, футуристические стихи практически не издавались.
<...>
... ложным было представление о Маяковском как поэте. Когда пал Советский Союз, пал и Маяковский — тяжело, как во времена революций падают памятники. Несмотря на то что во многом он сам был жертвой, большинство людей видели в нем представителя ненавистной системы, официозного поэта, чьи стихи их заставляли учить наизусть. О том, что он писал не только дифирамбы Ленину и революции, но и замечательные любовные стихи, знали немногие. Когда после распада СССР была перекроена литературная иерархия, Маяковский исчез из учебных планов и книжных магазинов. Это стало его третьей смертью — и в ней он был неповинен."

Бенгт Янгфельдт.

Comments

[adzhaya.livejournal.com]

Папенька мой из желания быть нонконформистом принципиально любил Маяковского. Купил шеститомник и оставил мне в наследство. Я к тому, что немножко живым Маяковский всё-таки тоже был, но не все это замечали. Прекрати плакать, он ещё вернётся, как Карлсон:)