astarta | (no subject)

Лидия Гинзбург: "И.Бродский завел в свое время роман с К. Он хотел жениться на американке с тем, чтобы ездить туда и оттуда. Ему объяснили, что это не пройдет, и он сразу ушел в кусты. К. страдала. Я как-то сказала Битову, что Иосиф поступил в этом деле не лучшим образом.
- Так она же американка, - сказал Андрей, - ее не жалко.
- А если бы наша девушка?
- Ну, если наша, так надо еще подумать.

У К. кончился стажерский срок, - она пришла прощаться. Сказала между прочим, что предстоящая поездка складывается неудачно. Нет прямого самолета, лететь придется через Париж - большая морока.
Тут-то я и подумала: "Ну, друг мой, в самом деле тебя не жалко".

И про Ахматову о Чехове по воспоминаниям Анатолия Наймана:

"Чехов противопоказан поэзии (как, впрочем, и она ему). Я не верю людям, которые говорят, что любят и Чехова, и поэзию. В любой его вещи есть "колониальные товары", духота лавки, с поэзией несовместимая. Герои у него скучные, пошлые, провинциальные. Даже их одежда, мода, которую он выбрал для них, крайне непривлекательна: уродливые платья, шляпки, тальмы. Скажут, такова была жизнь, но у Толстого почему-то та же жизнь - другая, и даже третья". Эта античеховская не столько критика, сколько позиция, настойчиво Ахматовой декларируемая, кого-то глубоко огорчала, многих повергала в недоумение или же развлекала парадоксальностью. Из объяснений внелитературных - потому что трудно согласиться с литературными и перестать слышать гармонический ритм чеховских рассказов, или струну, в прямом и переносном смысле, "Вишневого сада", трудно понять, почему Зощенко с его "товарами" и модами не противопоказан поэзии, а Чехов противопоказан, - нaпрашивается раньше других психологическое.
Быт, изображенный Чеховым, это реальный быт "чужих, грубых и грязных городов", большую часть детства и юности окружавший и угнетавший Аню Горенко, который Анна Ахматова вытеснила не только из биографии, но и из сознания херсонесским черноморским привольем и царскосельским великолепием. В письмах 1906-1907 годов, адресованных конфиденту, отчетливо проступает слой чеховской стилистики: "Хорошие минуты бывают только тогда, когда все уходят ужинать в кабак..."; "Летом Федоров опять целовал меня, клялся, что любит, и от него пахло обедом"; "...разговоры о политике и рыбный стол"; "Кричал же он [дядя] два раза в день: за обедом и после вечернего чая"; "Уж, конечно, мне на курсах никогда не бывать, разве на кулинарных"; "Денег нет. Тетя пилит. Кузен Демьяновский объясняется в любви каждые 5 минут (узнаёте слог Диккенса?)". Не правда ли, хочется продолжить: слог Диккенса в слоге Чехова? "Мне вдруг захотелось в Петербург, к жизни, к книгам"; "Где ваши сестры? Верно, на курсах, о, как я им завидую". - В Москву, в университет. Покончить все здесь - и в Москву! - откликаются "Три сестры". Это письма чеховской провинциальной девушки, не удовлетворенной безрадостным существованием где-то, все равно где: в Таганроге или в Евпатории. Даже сюжет их: влюбленность в "элегантного и такого равнодушно-холодного" студента из столицы - типично чеховский. Как и конкретное проявление этой влюбленности: "Хотите сделать меня счастливой? Если да, то пришлите мне его карточку"; "Умереть легко"; "Я кончила жить, еще не начиная. Это грустно, но это так". Ситуация для Ахматовой - если видеть уже в девушке Горенко Ахматову - исключительная: это мир, стиль и голос чеховских героинь, но включенный в систему ее выразительных средств не "сложностью и богатством русского романа 19-го века", не "с оглядкой на психологическую прозу", как писал о ней позднее Мандельштам, а повседневностью. Не Ахматова цитировала Чехова, а Чехов - некую девицу Горенко.

Flat | Top-Level Comments Only

Странно, а у меня от рассказов Чехова мизантропия наоборот отступает. Мне кажется, он любил своих героев, всех этих свадебных генералов и т.п. А вот пьесы - скучны, все они по сути одна и та же пьеса с вариациями.
Зато я всегда не любила Бродского :)

Он их препарировал :)

Бродского - вот прямо не любишь? У меня к нему нейтральное чувство, он виртуоз, но холодный, и мне всегда немного странно встречать его поклонников, чем-то он их задевает?

Он лузер, воспевающий свое лузерство. Вероятно, это кому-то близко :)
Смешно звучит по отношению к нобелевскому лауреату, да, но тем не менее, его поэтическое я именно таково. И история с К. очень вписывается. Когда-то мне нравились письма к римскому другу, пока я не услышала, как он сам их читает :)

А Чехов... да что там препарировать там, и так все ясно. Но симпатия вдруг рождается, что для меня не свойственно.

>Он лузер, воспевающий свое лузерство.

Интересно, никогда не думала о нем в таком ключе, но ты, кажется, права :)

Не замечала в Бродском воспевания собственного лузерства :*)
Он холоден, потому что всегда равнялся на Баратынского - вот уж ледяной поэт был, прямо-таки обжигал.

Я по многим параметрам лузер, но Бродского люблю не за это:)
Было время когда я несколько его стихотворений (из раннего) знала наизусть и периодически повторяла про себя (оттого и знала, впрочем). И холодным он мне совершенно не казался, - скорее, наоборот, некоторые стихи очень хорошо резонировали с моей (тогдашней?) внутренней - заведенностью? истеричностью? (в хорошем смысле, как это ни странно).
Я вообще очень мало стихов читала в жизни, но есть несколько, которые для меня гораздо больше, чем стихи (хотя, думаю, это у всех так).

>есть несколько, которые для меня гораздо больше, чем стихи

Да, понимаю.