(no subject)

[astarta]

Квинтэссенция аристократизма - высказывание Адама фон Тротта о русской княжне Мисси Васильчиковой:
«Ехал обратно с Мисси, и она снова меня поразила... В ней есть что-то от благородной жар-птицы из легенд, что-то такое, что так и не удается до конца осязать... что-то свободное, позволяющее ей парить высоко-высоко над всем и вся. Конечно, это отдает трагизмом, чуть ли не зловеще таинственным».

Читаю военный дневник Мисси, служившей в 1940-45 годах в Министерстве иностранных дел в Берлине. Необычное сочетание: записи о шляпках и шубках перемежаются новостями, давно ставшими историей, а в списке знакомых и друзей Мисси упоминаются очень интересные люди, о которых ниже дается краткая справка. На первый взгляд, это записи обычной девушки, не слишком утомляющей себя думами о не имеющем отношения к насущному. Тем интереснее узнать, что Мисси была членом антигитлеровского сопротивления. Мисси писала дневник по-английски, знала еще несколько языков; ее записи ясно рисуют образ космополитки, однако всю жизнь Мисси называла себя православной и русской.

О Мисси Васильчиковой

Дневник М.И.Васильчиковой (1940-1945)



На утро после первого налета у меня была назначена примерка шляпки в магазинчике неподалеку. Кругом все горело, но мне была очень нужна эта шляпка, и вот теперь я пошла и позвонила в дверь. Чудо из чудес: меня встретила улыбающаяся продавщица. «Durchlaucht können anprobieren!» [«Ваше сиятельство могут примерить!»] Я примерила, но поскольку я была в перепачканных брюках, эффект было трудно оценить.

Дом Альбертов был как ледник, поскольку стеклянная крыша и окна разлетелись вдребезги и все двери слетели с петель. Мы сидели на кухне в пальто и мерзли, а грузинский друг Альбертов, князь Андронников, собиравшийся ехать с нами в Мариенбад, сидел в гостиной, закутанный в шарфы, в низко надвинутой на глаза шляпе, и весь вечер превосходно играл на рояле.

Перед одним из разрушенных зданий собралась толпа: все смотрели на девушку лет шестнадцати. Она стояла на куче камня, поднимала кирпичи один за другим, тщательно вытирала с них пыль и снова выбрасывала. Нам сказали, что вся ее семья погибла под развалинами и она сошла с ума... Эта часть города выглядела просто кошмарно. В некоторых местах нельзя было даже сказать, где проходили улицы, и мы перестали понимать, где мы находимся.

В одном месте нас остановил необыкновенной наружности солдат — должно быть, только что призванный: нечто среднее между декаденствующим эстетом и комиком из кабаре. Изящно жестикулируя, он посоветовал нам не идти дальше, так как перед шведским посольством упало пять бомб замедленного действия. Мы повернули на Бендлерштрассе, где расположено ОКХ (Главное Командование Сухопутных Сил). Вернее, располагалось, так как их тоже разбомбили, и теперь десятки офицеров и солдат в серо-зеленой армейской форме копошились среди обломков, спасая архивы. Дойдя до военно-морского министерства, расположенного несколько дальше на той же улице, мы увидели совершенно ту же картину, с той разницей, что всей этой акробатикой в развалинах занимались офицеры и матросы в темно-синем. Забавно, что единственные иностранные миссии, не слишком пострадавшие от бомб союзников, — это посольства их противников, японцев и итальянцев! А между тем, будучи недавно построены и к тому же гигантского размера, они представляют собой идеальные мишени.